Воронин косился на племянницу и был всё так же мертвецки бледен.

Да на бедняге лица не было!

Анастасия что-то говорила ему и улыбалась, порозовев от игристого вина, но он её не слушал, погрузившись в мрачные мысли.

— Алекс, тебе страшно? — снова зашептала Виринея, отставляя в сторону опустевший бокал из-под шампанского и жестом прося слугу налить ещё.

Это был странный вопрос.

Не знаю точно, какую эмоцию я сейчас испытывал, но это точно был не страх. Скорее, холодная решительность. Я давно шёл к встрече с Волотом и ради неё рискнул даже мальчишкой-пророком. Я и сам бы мог сейчас, как и Виринея, атаковать всё это сборище аристократов, но пока не видел в бойне смысла.

Они играли в игру.

Я — тоже. И моим выигрышем должен был стать сам Волот.

— Нет, не страшно, — наконец ответил я, не сводя взгляда с Виринеи. — А тебе?

Она опустила глаза и снова взяла наполненный бокал с шампанским, затем сделала крупный глоток и посмотрела на меня.

В глубине её глаз отразилась зелень мрака Эреба и дьявольская темнота взора Хибинской Ведьмы.

— А мне страшно, Коэд-Дин, — ответила она. — Очень страшно.

Примерно через полчаса хозяйка бала снова поднялась со своего кресла-трона и встала у перил главного балкона.

Рядом с ней неизменно находился Феофан.

Супруг графини остался сидеть в кресле и опять выглядел отрешённым. Графиня же наоборот проявляла большое рвение в управлении Балом Мёртвых.

Окинув взглядом гостей внизу, за столиками и на других балконах, она всем улыбнулась. Оркестр был готов начинать, и графиня наконец подняла руку.

— Дорогие гости! Приготовьтесь к самому тёмному часу на сегодняшнем Балу! Час перед рассветом! Всего две пары осталось для того, чтобы сразиться за статус! Мы чествуем этих смельчаков сегодня! Кто-то из этих двух прекрасных и коварных женщин станет Тёмной Госпожой! И пусть мрак Эреба озарится их силой! Пожелаем удачи их защитникам! Есть большая вероятность, что кто-то из них сегодня не выживет!

Слуга поднёс графине бокал с шампанским.

Женщина взяла его и подняла над залом.

— Объявляю последний танец! В этом десятилетии мы назвали его «Обнажённый котильон»! И прибудет с нами мрак до рассвета!

Гости подняли бокалы и ответили нетерпеливым тревожным хором:

— МРАК ДО РАССВЕТА, ГОСПОЖА!

Графиня выпила шампанское до дна, поставил его обратно на поднос и величественно уселась в кресле-троне. Рядом, как верный паж, встал Феофан.

Виринея схватилась за лоб и в панике зашептала:

— Алекс… ты слышал? Она сказала «Обнажённый котильон». Что это значит?

Я мрачно глянул на балкон и графиню Соломину в кресле.

— После похоронных венков и танцах на гробах можно ожидать чего угодно. Возможно, она попросит нас раздеться догола. Не зря же Эсфирь предсказывала, что мы с тобой окажемся на балу без одежды.

Вообще-то, я сказал это больше в шутку, чем всерьёз, но глаза Виринеи округлились от ужаса.

Кажется, она до чего-то додумалась.

— Я поняла… Алекс! Я всё поняла! — выдохнула девушка, нервно сглатывая. — Я поняла, почему «Обнажённый котильон»!.. Они действительно оставят нас голыми, но с точки зрения Пути Эреба…

Она протянула руку через стол, стиснула моё запястье и добавила твёрдо, как будто объявляла мне ультиматум:

— Мы не выживем, Алекс. Мы должны отказаться. Отказаться прямо сейчас!..

Книга 2

Эпизод 32

— Отказаться?.. — Я вскинул брови.

Буквально полминуты назад Виринея рвалась в бой и собиралась утереть конкурентке нос, а тут — отказаться?..

Девушка закивала и ещё сильнее стиснула мою руку. Её пальцы похолодели, стали почти ледяными.

— Да. Отказаться, — твёрдо повторила Виринея. — Взять и отказаться. Иначе этот котильон нас убьёт.

Я наклонился к ней через стол.

— А теперь поясни.

Она быстро повернула голову, посмотрев на балкон и графиню Соломину, затем перевела взгляд на соседний столик, где сидели Анастасия и профессор Воронин.

Анастасия явно догадалась, что значит «Обнажённый котильон», да и дядя Виринеи — тоже.

Похоже, один я не догадался.

— В чём дело, Виринея? Говори! — с напором потребовал я, затем высвободил руку из цепких пальцев девушки и быстро надел новую пару перчаток.

Виринея нервно закусила губу.

— Это я виновата… прости, Алекс… всё из-за меня… если бы я тогда не отрубила тебе руку, то мы могли бы… но теперь… даже не знаю, как сказать…

— Говори и ничего не бойся, — произнёс я, теперь уже менее требовательно, но внутренне напрягался ещё больше, поэтому добавил: — У нас всегда есть крайний вариант, который ты уже предлагала. Прикончить тут всех и забрать своё.

Виринея перевела дыхание и тоже надела перчатки — неторопливым и плавным жестом, будто пытаясь успокоить себя.

— Помнишь, когда мы только познакомились?.. — наконец начала она. — Помнишь, как мы провалились в червоточину под пекарней Мефодия? У тебя тогда не было магической силы, и мы договорились… договорились, что я передам тебе чистый эфир из амулета… помнишь?

Я кивнул.

Такое сложно было забыть, но какое это сейчас имело значение?..

— А помнишь, как я передала тебе чистый эфир? — добавила Виринея. — Помнишь, каким ритуалом?

Я нахмурился, вспоминая, как Виринея отрубила мне кисть руки своим злосчастным топором, а потом скормила собаке по кличке Мёртвая Голова. Хоть эта была и не настоящая рука, а лишь её мёртвая проекция, но ощущения всё равно были неприятные.

— Помню, — ответил я.

Виринея сжала кулаки.

— Так вот. Я отрубила руку у твоей мёртвой проекции. А сейчас… на этом балу… графиня Соломина хочет, чтобы мы исполнили танец не совсем привычно. Не как живые люди, а как мёртвые проекции… ты понимаешь, Алекс? Как мёртвые проекции! Это значит, что твоя проекция покинет тело и обнажится для мрака Эреба. Только у твоей проекции не будет руки, потому что я её отрубила, а мой пёс её съел!.. Как ты будешь сражаться без руки, Алекс?..

Она прикрыла глаза и добавила сокрушённо:

— Прости. Прости меня, Алекс! Я же не знала, что лишаю руки самого Коэд-Дина, который…

— Говори тише, — оборвал я девушку и покосился на соседний столик.

Анастасия и профессор на нас не смотрели. Они уже поднялись, готовые выйти в зал, и нам бы тоже стоило поторопиться.

— Во-первых, ты отрубила мне левую руку, а без неё я вполне могу справиться, — спокойно добавил я. — Во-вторых, ты отрубила не всю руку, а только кисть. В-третьих, мне нужно поменять мои перчатки. Эти мне не нравятся.

Коротким жестом я подозвал камергера и опять переодел перчатки, поменяв их на последние, которые были в запасе.

Виринея наблюдала за мной, потеряв дар речи.

Она проследила взглядом, как я невозмутимо надеваю перчатки, как поднимаюсь из-за стола и как подаю ей руку, и только потом смогла произнести:

— Ты настолько в себе уверен?

— Уверен, — ответил я, улыбнувшись уголком губ. — Особенно с такой Ведьмой рядом. Нам осталось продержаться всего час. Пусть некроманты запомнят эту ночь. Устроим им мрак до рассвета, в лучших традициях чёрного юмора.

Виринея с надеждой посмотрела мне в глаза, затем поднялась из-за стола и вложила ладонь в мою руку.

— Мрак до рассвета, господин Бринер. Да будет так.

Тем временем слуги вынесли в зал четыре трона, очень неприятного вида — из звериных и человеческих костей — украшенные черепами на высокой остроконечной спинке и подлокотниках.

От увиденного мне захотелось сплюнуть, причём уже не в первый раз на этом сомнительном празднике. Некроманты заигрывали со смертью так фанатично, что давно обеспечили себе место в аду. Для них не существовало ни запретного, ни аморального.

— Присаживайтесь, дорогие мои, и оставьте оружие на полу! — попросила графиня Соломина, не вставая со своего кресла на балконе. — Теперь танцевать будут не ваши тела, а ваши мёртвые проекции!